0
О вакцинации, мужских слезах и детях.
ВАСИЛИЙ ИГНАТЬЕВ Генеральный директор Р-Фарм
- Вакцинация. Нежелание вакцинировать наших людей – это недоверие, коллективная безответность, суицидальные наклонности нации? Какая версия кажется тебе наиболее вероятной?
- Ни одна из перечисленных.
- Тогда расскажи свою.
- Я думаю, что здесь, конечно, есть сочетание: к большому сожалению, это моя субъективная точка зрения, к большому сожалению, «хвост» недоверия к вакцинам, он довольно глубокий. Началось всё во второй половине 80-х годов, перестройка, когда стало можно говорить всю правду везде и обо всём. И начались всякие публикации страшилок о том, что дети стали инвалидами, там где-то ртуть, где-то ещё что-то страшное в каких-то вакцинах присутствует. И пошел массовый отказ от вакцинации детей, которые в то время рождались. С тех пор, на моей памяти, ни разу ни государство, ни общество этой проблемой не занималось и никакого там системного противодействия, какой-то системной работы в этом направлении не велось.
- А скажи тогда, пожалуйста, если ты прав, то наибольшее количество нежелающих вакцинироваться они должны, по идее, относиться к категории 40 минус. Но у меня очень много моих ровесников, которые уже 50 плюс, и из которых очень много врачей. Но тем не менее, практически все мои знакомые стоматологи - они антиваксеры, каких мало. И они тоже относятся к разным совершенно возрастным категориям. Но тем не менее, среди антиваксеров много тех людей, которые были воспитаны привиты и которые, собственно, говорят в 80-е не сильно-то уже задумывались о вакцинации.
- Сами не задумывались. Они задумывались о детях своих. Это как раз поколение, которому тогда было от 20 до 40. И от оно как раз сейчас и есть те, кого не кололи. Это те, кто должен быть колоть своих детей. И поэтому переживало и не кололо. Это как раз вот эта вот возрастная группа от 40 до 70, по моей оценке.
-Ну, то есть да. Получается, что они своих детей не кололи.
- И пронесли это… Сами как-то выжили, слава Богу. Детей не кололи, они выросли без проблем тоже, слава Богу. Зачем сейчас?
Не надо забывать, это началось всё с первыми годами перестройки и гласности. Люди стали искреннее верить, что вот от нас правду скрывали, а теперь нам стали правду говорить. И вот они.. вот Кашпировский, вот они филиппинские врачи, а вот она ртуть в какой-нибудь АКДС-вакцине. «А вот у подружки по работе соседка ребеночка уколола – он теперь не ходит», - это прям вот очень похоже на то, что сейчас происходит.
Я для себя выбрал линию разговаривать, объяснять, убеждать. У меня был, как для руководителя компании, очень интересный, неожиданный, тяжёлый опыт. Когда стала вводиться рекомендательная обязательная вакцинация 60 процентов, на тот момент, летом я получил несколько коллективных писем от больших трудовых коллективов в рамках компании, которые писали, что я нарушаю их права человека. Что сейчас они напишут в ООН, в суд, в Верховный, в Страшный.
У меня было несколько таких встреч, где я приезжал. Естественно, принимали меня сразу в штыки. Говорили, а вот вы сейчас вы отправите нас в отпуск без содержания, а мы на вас в суд подадим. Или там еще какие-то страшные вещи. Я говорил: подождите-подождите. Если мне санитарные власти скажут так делать, я сделаю, не беспокойтесь. Но я приехал с вами по-людски поговорить. Потому что, если вдруг.. я считаю, что вы хотите прыгнуть со скалы. Мне кажется, что я могу как-то вас попытаться от этого предостеречь.
Пока рекомендованные проценты вакцинации нам удается выдерживать и соблюдать. Хотя, конечно, хотелось бы попытаться защитить всех, кого только можно защитить. У меня просто есть личный опыт.
У меня слава Богу в ближнем круге никто не погибал, хотя болели тяжело. Дело в том, что я ходил некоторое время добровольцем в красные зоны помогать. Это очень тяжелая картина. Я по образованию врач, я – циник. Это прям уж точно очень трудная смерть, если не повезло.
- А почему врачи-циники?
- Ну, не все. Я про себя сказал.
- Большинство. Более того, это позиция...
- Ну, опять-таки, эта позиция на публику. Я же не должен вам рассказывать, как я на самом деле кровавыми слезами обливаюсь. Ну это защитная реакция, конечно. Она возникает где-то на средних курсах медицинского института, по моей оценке.
- Когда мужчина имеет право плакать?
- Когда угодно. Вообще не вижу никакой проблемы.
- Генеральный директор – это ненормированный рабочий день. Предполагаю, что сильно больше, чем 60 часов в неделю.
- Наверное.
- Также предполагаю, что большая часть – это общение с людьми.
- Да, конечно.
- Ты устаешь от людей?
- Да, бывает. Да.
- А ты вообще любишь людей?
- Сложный вопрос. Как православный христианин, я должен сказать, что да, всегда. На самом деле, конечно, истинно конкретных.
- Не могу не согласиться. А как ты отдыхаешь? От людей, в первую очередь?
- Во-первых, у меня большая разновозрастная семья. У меня внуки в том же возрасте, что и младшие дети. Само по себе отвлекает, когда есть время на общение. То есть, как сказал мне один из зарубежных коллег в свое время, young father again.
- У тебя сколько их. Сколько у тебя детей?
- Шесть.
- Шестеро. Значит, я не запуталась. А как тебе удается находить время на семью?
- Я скажу так. Как-то в последнее время легче. Удается. За исключением сильных ковидных волн. Это, конечно, один из основных выходов и видов отдыха, который сам по себе отдельно способен, конечно, утомить. Но это смена…
- Это правда (смеется)
- Но это другой вид деятельности. Это нормально. Это смена вида деятельности. Это нормально.
- Ты считаешь, что это именно твоя заслуга. Я имею ввиду как генерального директора, что через 10 лет получается, после твоего прихода, у тебя появилось время на то, чтобы ты мог уделять его семье?
- Нет, я вообще свои заслуги стараюсь даже наедине с собой не переоценивать.
Я бы здесь не переоценивал процессы, процессную и процедурную составляющую. Скорее бы, говорил о людях, которые отвечают за направления… ключевые направления и блоки работы. Они начинают больше больше забирать на себя и мне остается только гасить конфликты и тушить пожары. Не самая приятная история.
- Совсем неприятная история, мне кажется.
- Но это львиная доля, на самом деле, львиная доля усилий моих в плане таком, особенно персонального общения. Это какие-то кризисные ситуации и конфликты.
- То есть, для тебя в умении слушать, убеждать, договариваться, я так понимаю, самое главное договариваться?
- Сначала-то слушать. Потому что договориться, не выслушав, невозможно. И это для меня принцип.
- Тогда прокомментируй, пожалуйста, может быть, тоже клише, но, тем не менее, вычитала: «Средние менеджеры играют в шашки, а выдающиеся – в шахматы».
- Я играю в футбол.
- Понятно. Кто тебе ближе – Жванецкий или Чехов?
- Жванецкий.
- Даже не ожидала.
- Без вариантов.
- Тогда, если Жванецкий, то о деньгах. «Труднее всего человеку даётся то, что даётся не ему».
- А, да, это, конечно. Ну, это очень известный людской порок. Зависть – страшная история. Мне кажется, я как-то в этом смысле спокойно к этому отношусь. Ну, хочется в это верить, скажем так. У меня нет какого-то такого чувства зависти и ревности. Так, значит так. У меня с этим нет проблем. Я в этом смысле в мире с собой живу.
- Мне нравится ещё одна его фраза: «Чего больше всего хочется, когда влезаешь наверх? Плюнуть вниз».
- Нет, слезть. Слезть и не сломать себе что-нибудь.
- Понятно.
- Это же известно. Вверх всегда легко. Потом, забрался наверх, а как же спускаться теперь. Это проблема такой кошки, которая куда-то залетела, а дальше потом её с пожарной лестницей надо снимать. Это правда, и мне доводилось и на деревья залезать, и на какие-то вершины подниматься. Вверх всегда, конечно, проще, чем спускаться. Поэтому, да.
- Но плевать вниз.
- Плевать - нет, не интересно. Кинуть что-нибудь тяжёлое – другой вопрос.
- «И то, что они целуют вас, ничего не значит. И то, что они выходят за вас, ничего не значит. Всю жизнь будете думать, что она вас любит, она вам это будет говорить и не узнаете правды, и проживете счастливо».
- Ой.
- Мне просто конец больше всего нравится: «…и не узнаете правды, и проживете счастливо».
- Да. В этом смысле тут же очень сложно комментировать. Потому что, с одной стороны, нет, все это неправда, это какая-то самонадеянность в этом может быть.
- Почему нет? Мне кажется - это хорошо, когда ты.. ты знаешь, не так много людей, которые в чем-то уверены.
- Я не уверен в себе в том плане, что способен ли я продолжать вызывать те же и всегда, и в большинстве положительные эмоции, что и раньше. Вот, скорее, в этом. И я, скорее, проблему в себе найду в этом отношении. Это для меня вообще всегда была загадка, как вообще на меня можно было внимание обратить. Честно, это не рисовка. Это просто. Но вот, как-то так сложилось. Ну, значит так Бог устроил. Я с трудом с этим смирился. Да, мне было тяжело.
